В такие моменты я вспоминаю ситуации из своей жизни, когда мне и моим товарищам знание азбуки следов очень даже пригодилось.
Уже около получаса я шёл по следу крупного лисовина. След был довольно свежий, и я надеялся, что в конце концов он приведёт меня к его норе, где я рассчитывал устроить засаду. Зверь шёл спокойной рысью, несколько раз выбегал на поле, чтобы помышковать, и сворачивал к высоким кочкам и одиноким столбикам, отмечая территорию. Около леса я чуть не потерял его: лис причуял зайца-беляка и, когда тот выскочил, бросился вдогонку за косым. На галопе их следы в рыхлом снегу были настолько похожи, что, когда они разошлись в разные стороны, мне пришлось основательно потоптаться, пока я понял, куда же побежала лиса. На середине пути вдруг след моего «попутчика» пересекли ещё несколько стёжек следов. Кто это? Другие лисицы? Волки? Я стал внимательно всматриваться в следовые дорожки. Собаки. И не одна, а штуки четыре или пять. Может, это охотник? Но гона слышно не было. Лиса перешла на быстрый бег, а потом и вовсе припустила в галоп. Свора от неё не отставала, сильно затаптывая следы кумушки. Теперь я был уверен, что если собаки не догонят лисовина, то он точно приведёт меня к норе. Следы разделились, псы явно пытались охотиться загоном, и довольно профессионально. Судя по следам, трое из них продолжили преследование, а двое кинулись наперерез. Вот тут я и услышал лай. Хорошо зная окрестности, я тоже побежал к ближайшей просеке, чтобы перехватить гон и увидеть происходящее. Стоило мне остановиться перед прогалом у ЛЭП, как через неё буквально перелетела лиса, а следом за ней через несколько секунд ещё две собаки: они явно опоздали на перехват. Через пару минут на просеку выбежали с лаем ещё три пса и замерли, увидев меня. Одна из них оскалилась и зарычала в мою сторону. Это была одна из свор одичавших собак, настоящий бич окрестностей крупных мегаполисов. Но стоило мне скинуть с плеча ружьё, как они тут же бросились назад в лес.
– Здравствуй, Виктор, – поприветствовал я старого охотника из соседней деревни. Сколько я себя помнил, он жил здесь всегда, держал вместе с женой и сыном большое хозяйство, рыбачил и охотился. Местный охотовед постоянно грозился поймать его за браконьерство, но дальше угроз это не шло. Ему уже шёл девятый десяток, а он был всё так же бодр и активен. – Что-то я собаки твоей не вижу. Куда Пула дел?
– Убили его. Местный председатель застрелил.
– ???
История оказалась весьма прозаична. Виктор поехал порыбачить на небольшую речку, протекающую рядом с домом. Жерлицы проверить да окушков половить. Собака, крупный рыжий кобель лайка-шестилетка, то крутился рядом, то убегал по каким-то своим собачьим делам. День уже клонился к вечеру, когда в стороне на поле стал слышен звук снегоходов, а потом одинокий выстрел. Виктор не придал ему значения. Мало ли охотников вокруг. Забеспокоился только тогда, когда на крики и призывы не вернулся пёс. Но и тут он не почувствовал ничего неладного: может, кобель домой вернулся, благо до дома всего пара километров. Он завёл снегоход и поехал в деревню. Но и там пса не оказалось. Виктор развернулся и поехал туда, где слышал выстрелы.
Следы пса он нашёл быстро. Они шли к полю и обрывались. Поле было укатано снегоходами. Виктор слез с «Бурана» и стал внимательно вглядываться в следы. Вот капелька крови, вот ещё одна. Он стал разбрасывать руками и ногами снег там, где «буранных» следов было больше всего. Под ними оказался закатанный в снег мёртвый пёс.
– Ведь все знали, что это моя собака, – возмущался Виктор, – ну, ладно, бывает, случайно застрелил. Все мы охотники. Приехал бы ко мне, повинился бы. Так нет же, как вор решил спрятать. Я же охотник. Я по следам всё сразу понял. Он говорит, что в кустах за лису принял моего рыжего пса. Какие кусты, когда видно, что он его на поле застрелил. Ничего, ему это ещё аукнется.
Мы шли по широкой пойме реки Москвы. Наш маршрут пересекали то заячьи малики, то цепочка лисьих следов, спускающихся на лёд и возвращающаяся обратно на высокий берег. Мы уже собирались поворачивать назад, когда меня привлекли крупные следы, идущие со стороны посёлка. «Может, лось? – подумал я. – Но что это его занесло так далеко от леса?» Я подошёл к следовой дорожке и замер в недоумении. Таких следов я ещё никогда не встречал на местной снежной равнине. Они не были похожи ни на что мне известное. Может, лошадь? Нет. Уж её-то следы я не мог перепутать ни с чем. До эпохи мобильных телефонов с фотокамерами было ещё далеко, зато всегда был под рукой плёночный фотоаппарат и блокнот для записей. Фотоплёнку надо было ещё привезти домой и проявить, а вот карандашные наброски и записи в «полевом дневнике» можно использовать сразу по возвращении на базу. Так я и поступил.
Каково же было моё удивление, когда, заглянув в определитель, я обнаружил, что единственные похожие следы есть только у ВЕРБЛЮДА. Верблюд в Московской области, зимой, при –20? Это нереально. Я взял в охапку книгу и полевые записи и направился в соседнюю комнату к более опытным товарищам.
– Да что ты удивляешься, – спокойно ответил наш профессор. – Да, это верблюд.
– ???
– Его несколько лет назад привёз какой-то новый русский к себе на участок. А потом он ему надоел, верблюда и выгнали. Вот этот зверь и бродит уже второй год по пойме реки Москвы в поисках пропитания, удивляя нерадивых следопытов.
Значит, всё-таки нужны ещё знания следов городскому охотнику. Пусть не так часто, как промысловику-таёжнику, но без них вряд ли сумеешь разобрать, где прошёл дикий зверь, а где – домашняя скотина. Разбираясь же в следовой азбуке, и обманщика на место сумеешь поставить, и подранка не упустишь.
Источник: rhm-magazine.ru
