А в это время от усадьбы крестьянского хозяйства, расположенной в небольшой туранговой роще, на излучине реки Чу, бежал крупный шакал. Зажатая в его пасти висела крупная омашняя утка. Из прокушенной, безжизненно болтавшейся шеи птицы капала кровь, коснувшись снега, кровь скатывалась и застывала круглыми рубиновыми шариками. Добежав до начала тугайных зарослей, зверь юркнул в узкий лаз, проделанный в густом колючем ежевичнике. Через несколько метров лаз закончился, перед шакалом открылся вход в логово. Это логово чета шакалов устроила в брошенной барсучьей норе, оно было оборудовано несколькими запасными выходами. Из входной норы высунулась узкая морда самки.
Ушкыр, так четыре года назад фазендейро окрестили этого умного, предприимчивого зверя. Шакал бросил к ногам самки утку, прислушавшись, он успокоился, погони не было. Шакалья семья с хрустом принялась за уничтожение добычи. А на фазенде, хозяином которой был Жетписбаев Ермек, прозванный друзьями Ерёмой, происходило следующее: после промаха по зверю Ерема, проклиная все на белом свете, спускался с сеновала, где он устроил засаду на шакала. Под ноги неудачливому охотнику не вовремя подвернулся молодой щенок. Хозяин с таким остервенением саданул его пинком, что тот, отлетев метра на три, своим визгом разбудил всю округу. Из дома вышла жена. «Ну что, мерген, опять промахнулся», - со смехом сказала она. - Правильно сказал лесник-егерь Марат Ешмаханбетов, что ты есть «Промаздун». Эти слова подлили масла в огонь, который бушевал внутри Еремы. «С такого старого ружья даже крысу не убьешь! - в сердцах произнес он и со злостью швырнул старенькую тулку в угол летней кухни. Выйдя на улицу, Ерема сел на тюк соломы и, бубня что-то про шакала, закурил. Подошла жена. «Слушай, муженек, - сказала она, пора уже всерьез заняться этой шакальей семейкой. С весны этого года они украли у нас девять ягнят, шесть индюков, и сегодня Ушкыр украл у нас уже девятнадцатую утку. В феврале у тебя день рождения, если ты до этого дня добудешь шакала, я подарю тебе новое ружье. «Да ну, - удивился Ерема, - если так, то я ловлю тебя на слове».
Сидя на тюке соломы, ему вспомнилась первая встреча с этой шакальей семьей. Случилось это четыре года назад. Ерема пригнал на водопой стадо коров. Животные, войдя в прохладную воду, с жадностью пили. Спутав лошадь, он отпустил её пастись, а сам сел под куст тамариска и закурил. В метрах сорока от него, ниже по течению, шумел перекат. Ерема повернул голову в сторону переката и обомлел. В трех метрах от жужжащей по камням воды, под тенью береговых кустарников, сидели два шакала. Судя по размерам, это были самец и самка. Что они здесь делают? Ерема жил на этом месте уже шесть лет, но никогда не встречал шакалов.
В это время на перекат выплыл крупный сазан. Пытаясь преодолеть перекатное мелководье, он заработал хвостом, но было очень мелко. Крупная рыбина продвигалась медленно. Сазан не преодолел и пяти метров, как из-под куста выбежал шакал. Прыжок, и он оказался рядом с рыбиной, прокусив ей шею, он волоком вытащил добычу на берег и тут же вместе с самкой они принялись за трапезу. Вот это рыболов, удивился Ермек, расскажи кому-нибудь, не поверят.
Из этих размышлений его вывел шум сильного всплеска воды. На перекат выплыл громадный усач, шакал бросил трапезу и бросился к нему. Укус зверя не обездвижил большую рыбину. Усач с силой махнул хвостом, шакал отпрыгнул в сторону, но в тот же миг опять бросился на жертву, и на этот раз удачно, после его укуса рыба затихла. Ерема, наблюдавший за этим поединком, опомнился. Вскочив с места, он взял в руку кнут и побежал к перекату. Звери, увидев бегущего к ним человека, не спеша отбежали метров на двадцать в сторону и стали за ним наблюдать. Ерема взял в руки загрызенного пятикилограммового усача и глянул на шакалов. «Смотрика, а они меня совсем не боятся», - размышлял он. Дома он все рассказал жене. Если бы этот фазендейро знал, сколько хлопот принесут ему эти звери, он бы схватил ружье и побежал бы к перекату, чтобы убить их. Но судьба распорядилась по-иному.
В тот год до самой поздней осени шакалы не появлялись. Но когда осень наступила, они дали о себе знать. На фазенде в конце двора был сооружен насест для индюков, нижняя жердь насеста находилась в метре от земли.
В начале ноября, поздним вечером, Ерема, дававший скоту корм, услышал переполошный индюшиный крик. Выйдя из загона, он увидел, как шакал, а это был Ушкыр, стащил с насеста индюка, вцепился зубами в его шею и пытался утащить еще трепыхавшуюся птицу в кусты. «Ах ты, гад!» - крикнул он и метнул в зверя вилы, но они, не достигнув цели, воткнулись в землю, а Ушкыр исчез в кустах. Ермек поднял с земли загрызенную птицу, положил её на крышу собачьей будки и накрыл железным листом.
На следующий день он пригнал скотину с пастбища домой пораньше и принялся за установку капканов. Между двух колючих кустарников положил тушу индюка и с обеих сторон установил по два капкана. Замаскировав капканы соломой с навозом, он пошел ужинать. Перед сном выходил проверять капканы, наживка была целой, и Ерема пошел спать. В пять часов утра его разбудил душераздирающий собачий вопль, схватив ружье, он выбежал на улицу. Подбежав к месту установки ловушек, он увидел своего пса, обе передние лапы собаки были зажаты мощными пружинами капкана. Приманки, туши индюка на месте выкладки, не было. Ушкыр и на этот раз обхитрил хозяина фазенды. На улицу вышла жена. «Смотри, Ермек, - сказала она, - какой маленький звереныш, а сколько у него ума и смекалки».
«Ничего, - сказал Ерема, - у меня больше ума, чем у него, и я этого шакала достану».
В начале декабря начались обильные снегопады. Для шакалов наступило тяжелое время. Зайцы-толаи весь световой день проводили в густых зарослях джузгена, фазаны кормились на деревьях лоха, поедая семена, а на ночлег устраивались в переплетенных лианами ежевичных крепях. Голод заставлял Ушкыра приблизиться к человеческому жилью. Утром Ермек давал овцам корм. Расчистив площадку от снега, он набросал на землю несколько тюков клевера, животные принялись за завтрак, а он пошел к сараю, где содержались утки и куры. Он обратил внимание на множество следов, оставленных на снегу. На задней стенке сарая в нескольких местах шакальими когтями была содрана штукатурка. Звери знали, что в сарае содержится еда, но как к ней подобраться, у них не хватало сил. Осмотрев все следы, Ерема вечером на месте выкладки сена для овец установил восемь капканов, их он замаскировал объедками клевера, а на приманку было выложено несколько кусков говяжьей печени.
Утром при проверке капканов Ермек обнаружил много новых следов, но вся приманка была целой, и не один капкан не сработал. Звери ночью приходили, но по какой- то причине приманку не тронули, а все капканы обошли стороной.
Еще через день на фазенду приехал ветеринарный врач, чтобы сделать прививки животным. За чаепитием Ерема рассказал ему все про шакалов. «Я помогу тебе справиться с этими зверями», - пообещал тот. Через несколько дней врач снова приехал и привез литровую бутылку сильнодействующего китайского яда. Баранью печень, легкие врач перерезал на куски и пропитал эту приманку ядом. Это отравленное мясо они разложили во многих местах, где были зверовые тропы. Днем при проверке выложенной привады Ерема обнаружил метрового хорька и шесть мертвых сорок. Шакалы приманку не тронули, а их следы проходили рядом с кусками мяса, еще через день, проверяя отраву, он увидел на снегу мертвого коршуна - он наклевался отравленного мяса. Ермек верхом на лошади поехал к тугаям. Еще издали он увидел на снегу труп шакала. Подъехав ближе, он увидел мертвую самку, рядом с ней лежала наполовину съеденная сорока. Отравленное мясо шакалиха не стала есть, она съела отравленной сороки, и яд, находившийся в трупе сороки, убил её. Трупа Ушкыра Ерема нигде не обнаружил.
И на следующий год он нигде в округе не появился. Да, подумал Ерема, Ушкыр, потеряв подругу, навсегда ушел из этих мест.
Владимир Голышкин
Охотовед Шуского охотхозяйства
Жамбылской области
Журнал "Qansonar" №2(6) 2015 год
